>30 фото<
Знаете, что такое корпоративный квартал? Это самое красивое место в городе. Его широкие улицы сверкают чистотой: ни мусора, ни грязи. Яркая зелень живых деревьев и травы, оправленная в натуральный полированный камень, отражается в зеркалах небоскрёбов, соперничающих друг с другом высотой и причудливостью форм. Каждая башня уникальна и имеет собственное имя.
Ночью он даже красивее, чем днём. Все улицы превращаются в реки огней; башни, подсвеченные изнутри и снаружи, возвышаются над ними столпами переливающегося света.
Здесь располагаются головные офисы трансконтинентальных корпораций, «монстров» большого бизнеса, и живут самые богатые и могущественные люди в городе — те, кто занимает в этих корпорациях высокие должности. Они носят одежду из натуральных материалов, питаются натуральными продуктами, заводят себе настоящих животных. Ни они, ни их семьи никогда ничего себе не имплантируют. Кибернетика — это удел масс; тех, кто несоизмеримо ниже их в пищевой цепи. Вы никогда не задумывались, почему так? Но об этом мало кто знает — только такие же, как они. Я — один из них. У меня тоже нет никакой кибернетики, есть представительство компании на сорок пятом этаже и апартаменты с видом на город.
Здесь располагаются головные офисы трансконтинентальных корпораций, «монстров» большого бизнеса, и живут самые богатые и могущественные люди в городе — те, кто занимает в этих корпорациях высокие должности. Они носят одежду из натуральных материалов, питаются натуральными продуктами, заводят себе настоящих животных. Ни они, ни их семьи никогда ничего себе не имплантируют. Кибернетика — это удел масс; тех, кто несоизмеримо ниже их в пищевой цепи. Вы никогда не задумывались, почему так? Но об этом мало кто знает — только такие же, как они. Я — один из них. У меня тоже нет никакой кибернетики, есть представительство компании на сорок пятом этаже и апартаменты с видом на город.
Но стоит только выйти за пределы корпоративного центра... всего шаг — и картина поменяется. Одинаковые коробки домов, тесно прилепившиеся друг к другу. Под ногами — окурки и всякий хлам. Старые стройки, бетонные блоки, ржавое железо.
Гулкие, сумрачные станции наземного метро, тупики и закоулки — здесь темно даже днём.
«Небожители» сюда не спускаются. Пребывание здесь небезопасно для них. Оно ни для кого не безопасно. Здесь никто не может чувствовать себя в безопасности.
Что я здесь делаю? Я — другой. У меня, как у супергероя из фильма, две жизни, одна из которых тайная.
Разумеется, об этом знают не все, а часть из тех, кто знают, с удовольствием уничтожили бы меня за это — конечно, будь у них такая возможность. Но это не так легко. Там, в офисах и приёмных залах «небожителей» , ставки слишком высоки, чтобы можно было действовать без оглядки. Всего одно неудачное решение может обернуться катастрофой — никто не станет так глупо рисковать.
Разумеется, об этом знают не все, а часть из тех, кто знают, с удовольствием уничтожили бы меня за это — конечно, будь у них такая возможность. Но это не так легко. Там, в офисах и приёмных залах «небожителей» , ставки слишком высоки, чтобы можно было действовать без оглядки. Всего одно неудачное решение может обернуться катастрофой — никто не станет так глупо рисковать.
А ещё у меня есть собственный призрак.
И ни виртуальная реальность, ни искусственный интеллект, никакие прочие права андроидов и сны кибертел не имеют к этому никакого отношения.
И ни виртуальная реальность, ни искусственный интеллект, никакие прочие права андроидов и сны кибертел не имеют к этому никакого отношения.
Два параллельных мира, в которых мы и они — призраки друг для друга.
Мы — на экранах светских хроник и изредка — дорогими бронированными автомобилями, проносящиеся по улицам.
Они — мрачными быстрыми тенями, мелькающими иногда на окраинах по ночам и заставляющими хмуриться охрану в силовых доспехах.
Он — и я.
Мы оба другие.
Что у нас общего?
Что у нас общего?
Ни один из нас не довольствовался своим положением.
Мы оба верим, что так не должно быть.
Мы оба смотрим через пропасть, разделяющую наши миры, каждый со своего края — и видим там, на другой стороне, людей.
Будет ли когда-нибудь по-другому? Мы оба вряд ли доживём до этого — ни для одного из нас это не откровение. Но ни один из нас не отступится. Где бы я ни был, куда бы я ни пошёл, я знаю: он где-то рядом.
Что связывает нас?
Что связывает нас?
Он сказал бы, что тебя это не касается.
На свой манер он прав: всё равно в двух словах не расскажешь. Но, кроме очевидного — иррационального влечения эмоций и разума, которое люди называют дружбой, — есть кое-что ещё. Он — моё напоминание о том, за что мы сражаемся.
Кто «мы»? А вот этого я не могу сказать. Извини. Ничего личного, издержки профессии.
Кто «мы»? А вот этого я не могу сказать. Извини. Ничего личного, издержки профессии.